На вокзале

Солнце, пробиваясь через большие грязные стёкла вокзального окна, падало на потёртые, обитые дермантином скамейки. Весна топила слежавшийся снег. Капель, чириканье и суета воробьёв. В голове хорошее, чистое, спокойное. не хотелось никуда ехать. Так бы и сидел целый день, грелся и мечтал. Не сообразил сразу, что и к чему. Как палкой по голове! Именно так. Бесформенная масса на стоптанных, разбитых башмаках, хлам вместо одежды. В зимней плешивой шапке, грязное, сморщенное, поросшее седой щитеной лицо. Старик сел у окна, почти напротив. Видно было всё до самой мелкой детали. Глазел по сторонам, с глупой улыбкой душевнобольного. Вялым движением залез в карман хламиды. Тот был порван. Очень глубоко засунул руку, шарил, пытаясь что-то отыскать. Достал пузырёк дешёвого одеколона, открутил пробку, хлебнул, чмокая от удовольствия. Вернул на место. Из другого кармана вытащил свёрточек. Точнее, газетный комок, грязно-коричневого цвета. Отломил кусочек и положил в беззубый рот. Щетина зашевелилась. Два мутных глаза щурились, как у кошки, разомлевшей под лучами солнца. Никуда не надо ехать ему, никуда не надо спешить. Жизнь удалась!

Кентау.

1988 год.